Парнишка медленно отставил недопитый стакан белого вина и повернулся. Аарон увидел большие, прозрачные, светло-голубые глаза в темных ресницах, медвежий клык, что висел рядом с крестом, на белой, нежной коже в начале шеи. Юноша торопливо проговорил: "Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, Джо".
Подростка бросило в краску, и он шепнул: "Откуда вы знаете?"
— Он мне о вас рассказывал, — просто ответил Аарон и вспомнил одну из ночей в джунглях, когда они с Иосифом сидели у костра.
— И тебя ни разу не сватали? — недоверчиво спросил Аарон, снимая с прутьев обжаренные куски рыбы. "Ты же говорил, у вас…, то есть у нас, рано женятся, как в Торе сказано: "Нехорошо человеку быть одному".
— Нехорошо, — согласился Иосиф. Он облизал пальцы: "Сватали, конечно. И меня, и Эстер. Только мы оба упрямые, хотели по любви жениться, а там, — он махнул рукой в сторону моря, — нам никто по душе не пришелся. Может, она в колониях и встретит кого-нибудь, — Иосиф замолчал, и юноша осторожно спросил: "А ты?"
— А я уже встретил, — мужчина смотрел вдаль, на темную, тихую гладь озера. Квакали лягушки, в лесу трещали ветки, где-то вдали был слышен шорох птичьих крыльев. "Да не по пути нам, нечего и говорить об этом. А тебя мы женим, — Иосиф лукаво усмехнулся, — дай до Иерусалима доехать, сразу и женим".
Аарон улыбнулся и, поворошив дрова в костре, ответил: "В один день с тобой, и никак не иначе".
Иосиф только мрачно вздохнул и отвернулся.
— Вы вот что, — вмешался дон Фернандо, — не надо тут всем глаза мозолить, — он слез со своего табурета и распахнул маленькую, невидную дверцу.
Джо нагнула голову. Смахнув рукой паутину впереди себя, она велела: "Пойдемте". Джо чиркнула кресалом и посмотрела на юношу — он был ниже ее, изящный, со смуглой кожей и большими, темными глазами.
— Я Аарон, Аарон Горовиц, — юноша протянул ей руку. "Я проводник Иосифа, он меня в джунглях нашел".
— Даже в джунглях умудрился найти еврея, — вздохнула Джо. Присев на бочку, она попросила: "Рассказывайте".
Закончив, Аарон достал из замшевого мешочка на шее тонкую сигарку. Джо взглянула на него: "Дайте и мне тоже, пожалуйста".
Они сидели и курили. Потом Джо сказала: "Все ясно. Я вас отвезу на "Молнию", это наш корабль, оставайтесь там. Вас в городе знают, а меня — нет. Тому священнику, брату Джованни, — ему можно доверять?"
Аарон помолчал и твердо ответил: "Можно. Только, сеньора Джо, это ведь очень опасно, давайте лучше я сам…"
Девушка соскочила с бочки и горько усмехнулась: "Вам с ним еще до Иерусалима надо доехать, сеньор Аарон. И он же вам велел — не лезть на рожон".
— Велел, — согласился юноша.
Джо достала из-за пояса пистолет, и, задумчиво повертела его: "А мне — не велел. Пойдемте, нам пять миль отмахать надо, там моя шлюпка стоит".
Когда они вышли из таверны, Аарон свистнул. Ратонеро, подбежав к ним, уткнулся мокрым носом в ладонь Джо и завилял хвостом.
— Он нам всех крыс на "Молнии" передавит, — девушка погладила рыжую голову и взглянула на запад. "Надо поторопиться, я до заката хочу вернуться в город. Переночую у дона Фернандо и примусь за дело".
Они пошли по набережной порта и Аарон вдруг сказал: "Иосиф мне говорил. Тут ваш общий предок лежит, Ворон. И Черная Джо, тоже из вашей семьи, — он указал на спокойную, синюю воду у выхода из гавани.
— Да, — вздохнула Джо, — мы с ним родственники, только очень дальние.
— Он мне дал письмо, — Аарон пошарил в кармане куртке, — к герцогу Экзетеру, в Лондоне.
— Это мой отец, — безразлично, устало отозвалась Джо: "Джон, наверное, уже в Лондоне, осенью в Кембридж пойдет. А меня папа ко двору представит. Еще, не дай Господь, фрейлиной начнет устраивать. Лучше уеду в Саутенд и буду макрель ловить".
Аарон искоса посмотрел на твердый, острый подбородок девушки, на зло, прикушенную губу. Он внезапно, улыбнулся: "Все будет хорошо, сеньора Джо, вот увидите. Все обязательно будет хорошо".
Шлюпка подошла к "Молнии". Аарон, присев, попросил Ратонеро: "Давай-ка, прыгай мне в руки, дружище, и держись крепко".
Они ловко вскарабкались по трапу. Джо, покраснев, сказала Фэрфаксу: "Это Аарон, друг Иосифа. Он тоже еврей. А Иосиф в тюрьме, во Дворце Инквизиции".
Капитан присвистнул. Опираясь на костыль, он велел: "Вы, сеньор Аарон, спускайтесь-ка вниз, вам там все покажут. А пес нам пригодится, — он, улыбаясь, потрепал Ратонеро за ушами, — пока идем до Плимута, — крыс всех изведешь в трюмах".
Джон проводила их глазами и шепнула: "Капитан, я обратно в город. Мне нужно, чтобы сюда пришли десять кораблей, а лучше — двадцать. Деньги…"
Фэрфакс прижал палец к ее губам: "Тихо. У меня тут много знакомых, которые имеют зуб на испанцев еще с давних времен. Подашь весточку, когда в городе все будет готово, я ребят соберу".
Джо вдруг опустила голову: "Все равно, капитан, кто я такая рядом с ним?"
— Оба дураки, вот вы кто, — неслышно буркнул себе под нос Фэрфакс и рассмеялся: "Беги, Черная Джо, и делай то, что должно тебе".
Девушка спустилась вниз, и белый парус пропал среди волн. "А тут всегда так качает? — раздался озабоченный голос сзади.
— Качает? — удивился капитан и, взглянув на Аарона, потрепал его по плечу: "Первый раз в море, что ли?"
Тот покраснел. Фэрфакс, посмотрев в темные глаза юноши, мягко сказал: "Она справится. Она у нас молодец, наша Джо".
Отец Бернардо поднял свечу. Придерживая одной рукой рясу, он стал спускаться вниз, по, скользким, узким каменным ступеням.
— Если он раскается, будет просто отлично, — размышлял инквизитор. "Давно у нас такого не было, Риму это понравится. Соберем весь город, он пройдет в собор в рубище. Встав на колени у алтаря, в слезах, он примет святое крещение. В конце концов, что ему еще остается — смертная казнь за шпионаж?"
Он подождал, пока солдат откроет дверь. Нырнув в темный, узкий проем, священник вдохнул запах сырости и крови. Где-то в углу пищала крыса.
— Упрямый, — вспомнил инквизитор голос офицера. "Ни в чем не признается, но мы его все равно — расстреляем. Жаль, что индеец его пропал, как сквозь землю провалился".
Отец Бернардо оглянулся, — в камере не было ничего, кроме груды грязной соломы. Вздохнув, он присел поодаль.
— Дон Хосе! — тихо позвал священник.
Мужчина открыл один заплывший синяком глаз: "А, значит, я уже не грязный конверсо, отец Бернардо? Что это вы меня "доном" жалуете, там, — он лязгнул наручниками, и указал на влажный потолок камеры, — меня по-другому называли".
— Дон Хосе, — терпеливо повторил инквизитор. "Вы же талантливый молодой человек, врач, у вас вся жизнь впереди. Мне вас просто жаль, вот и все".